Когда говорят о традиционной британской – мы даже часто говорим “английской” семье, – подразумевают мужа, жену и нескольких детей. (Бабушки и дедушки живут отдельно.) В семье говорят по-английски, на завтрак едят овсянку, празднуют Рождество, ухаживают за садиком и любят футбол. Но в последние десятилетия наблюдается изменение структуры традиционной британской семьи. С одной стороны, это рост неполных семей (single-parent families) и появление большого количества одиноких людей, сознательно не желающих вступать в брак и устанавливать стабильные партнерские отношения. С другой стороны, современная британская семья – это не только привычные для жителей континента англо-саксы, валлийцы, шотландцы и ирландцы. Это и семьи иммигрантов – выходцев из бывших колоний Британской империи. В Великобритании выросло уже два поколения детей иммигрантов из Индии, Пакистана, Шри Ланки, Бангладеш, Уганды, родившихся на Британских островах. Это означает, что дети в подобных семьях воспитываются не только в условиях билингвизма, но и в условиях взаимодействия двух культур. Все это находит отражение не только в социально-поведенческой модели, но и в языке.
Словарь MacMillan English Dictionary дает следующее определение слова “family” (семья): группа людей, живущих вместе и связанных родственными отношениями; обычно состоит из родителей и детей. Поэтому на вопрос “Have you got a family?” (Есть ли у вас семья?) можно получить ответ “No, I’ve got a husband.” (Нет, у меня есть муж. / Нет, но я замужем.) My family может сказать человек, вероятно состоящий в браке и имеющий ребенка. То-есть, слово family предполагает наличие, в первую очередь, детей. Вопрос о семье раньше считался одним из самых “удобных” для поддержания неформальной беседы, но сегодня он может оказаться не совсем корректным. Задавая собеседнику вопрос о семье, вы не знаете, является ли он убежденным холостяком, матерью- или отцом-одиночкой или, может быть, представителем семьи нетрадиционной ориентации.
Во-первых, изменился состав семьи. Социологи с тревогой отмечают, что Великобритания постепенно превращается в страну одиноких людей. Согласно исследованию, проведенному в 2002 году, в Соединенном Королевстве количество одиночек или людей, живущих в неполных семьях, превышает количество британцев, живущих в семьях с традиционным укладом. Вывод, к которому пришли исследователи, поражает: “Жить одному – это норма в Великобртании.” Профессор-социолог Фрэнк Фьюреди из Кентского университета (г. Кентербери) считает, что возрастающее количество одиночек, как среди женщин, так и среди мужчин, свидетельствует не только и не столько о кризисе, переживаемом институтом семьи в Великобритании, сколько о трудностях поддерживания близких межличностных отношений. Сегодня в Великобритании 7 миллионов одиноких взрослых людей. Это в три раза больше, чем 40 лет назад. А в Лондоне почти четверо из десяти взрослых – одиночки. Предполагается, что к 2020 году их количество возрастет и составит 40% всех семей. (Здесь Фьюреди употребляет слово households, а не families. Household – это семья, домочадцы, т.е. люди, живущие в доме или квартире, которые считаются одной ячейкой общества.) И если до недавнего времени холостяки и старые девы считались существами странными и эксцентричными, то сегодня общественное мнение считает их не только обычными людьми, но в чем-то даже положительными героями. Вместо слов bachelor и spinster появились слова single, singleton, solo living.
Подобные сдвиги в общественном и личностном поведении представляют собой не только демографический, но и культурный феномен. Они демонстрируют, и это особенно ясно наблюдается в больших городах, что для многих британцев привычные формы взаимоотношений утратили определенную долю привлекательности. В одних случаях это объясняется желанием сделать карьеру, укрепить свои позиции, в других – нежеланием идти на компромиссы, которых требует совместная, особенно семейная жизнь. Еще одной причиной нежелания брать на себя какие-либо обязательства является боязнь разочарования. Завязывая какие-либо отношения или вступая в брак, 20-40-летние британцы испытывают чувство эмоционального риска. Но хотя одиночки дорожат своей независимостью и заявляют, что совершенно счастливы, живя самостоятельно, опрос, проведенный в 2001 году показал, что по крайней мере половина из них в открытую или тайно ищут партнера/партнершу для совместного проживания. Одновременно опрос показал, что одиночки не находят замены браку в укреплении дружеских отношений со знакомыми и сослуживцами. Сегодня те, кому 30-35 лет, в два раза реже встречаются с друзьями, чем это делали их сверстники 30-40 лет назад.
Наряду с одиночками резко возросло количество неполных семей. В отличие от русского языка, в котором привычным является выражение “мать-одиночка / отец-одиночка”, английский язык предлагает нам словосочетание single-parent family (семья с одним родителем, неполная семья), вновь подчеркивая наличие детей для понятия ‘семья’. В неполных семьях считается нормой для родителя иметь партнера (boyfriend или girlfriend). Именно так называют дети новых партнеров своих родителей, независимо от их возраста. К ним обращаются по имени, и их присутствие в жизни семьи считается нормой. Появилось даже такое интересное сочетание как semi-detached family (по аналогии с semi-detached house), т.е. семья, в которой партнеры встречаются только по выходным. В такой семье могут отсутствовать дети, и в этом наблюдается отклонение от изначального определения слова ‘семья’.
Количество детей в семье постепенно уменьшается. Неудивительно, что в последние годы увеличилось число семей с одним ребенком, причем это наблюдается не только в неполных семьях. Следует отметить, что, в отличие от традиционного неопределенного артикля в выражении “единственный ребенок” (an only child) в последнее время участились случая употребления определенного артикля (the only child), в том числе в учебниках для иностранцев.
Спад рождаемости в Великобритании, как и в других странах Европы, начался в конце 1960-х годов. В 1970-1980-е годы вместе ростом благосостояния произошло разделение на nuclear family (основную/нуклеарную семью, включающую родителей и детей) и extended family (cемью в широком понимании этого слова). По мере того, как родители и дети становились ближе друг другу, связь с остальными родственниками становилась все слабее. Переезды, поиски работы в других городах привели к тому, что многие люди годами не видятся со своими родствениками, а некоторые дети просто не знакомы со своими тетями, дядями, двоюродными сестрами и братьями. Близость и общность интересов членов основной семьи в указанный период, по мнению социологов, объясняется наличием дома, сада и машины, т.е. тех материальных ценностей, которые позволяют членам семьи принимать участие в какой-то совместной деятельности, будь то обустройство жилища, уход за садом или совместные поездки на автомобиле.
На рубеже веков увеличение количества работающих женщин и внедрение в быт новых технологий привели к ослаблению внутрисемейных связей. Новые материальные ценности, такие как мобильные телефоны, DVD плейеры, цифровые камеры, компьютер предназначены для индивидуального пользователя. Дети погружаются в виртуальный мир компьютерных игр или Интернет, их отцы тратят все деньги на новые электронные игрушки. Опрос, проведенный компанией ТДК, показал, что 42% британских мужчин не пойдут в паб, а останутся дома, чтобы поиграть с новой электронной игрушкой, 18% готовы для этого взять 1 день отпуска по болезни, а один из десяти готов пожертвовать ежегодным отпуском ради приобретения новой игрушки последней модели. Мода и повальное увлечение новыми видами электронного оборудования (gadgets) породило проблемы, которые не существовали ранее. Одна из них – появление так называемой гаджет-зависимости (gadget addiction), которая уже официально признана врачами-психиатрами как одно из проявлений нехимических зависимостей (non-chemical addictions).
Еще одна из современных реалий в Великобритании – смешанные браки с иностранцами, которые стали в Великобритании почти так же привычны, как и в США. Страна перестала быть моноязычной и монокультурной. Хотя и раньше в Шотландии, Ирландии и Уэльсе часть населения говорила на гэльском и валлийском языках, сейчас сохранение языка и культуры в этих частях Великобритании возведено в ранг государственных программ. Но помимо кельтских языков, на Британских островах сейчас говорят на хинди, урду, сингальском, итальянском, французском, греческом, испанском, китайском языках, поскольку 5,5% наседения страны составляют национальные меньшинства. Дети в семьях иммигрантов и в смешанным семьях не только вырастают билингвами, но и усваивают ценности как минимум двух культур. Вместе с одноклассниками они празднуют Рождество и с не меньшим удовольствием празднуют китайский новый год или индийский праздник Дивали (праздник огней), который уже не один год отмечается в Лондоне. Эта тенденция пока недостаточно ярко выражена в маленьких городках, но в крупных городах она очевидна.
Несомненно, дети, живущие в поликультурной среде должны приспосабливаться к ней не только лингвистически, но и социально. Индийские и пакистанские дети ходят в школу и гуляют со сверстниками в европейской одежде, но в местный культурный центр или в храм ходят с родителями в национальной одежде. Однако, общение с детьми разного этнического происхождения в школе и приобщение к европейской культуре отнюдь не означает, что большинство детей со временем вступят в смешанный брак. Напротив, семейно-брачные отношения для бывших иммигрантов – представителей восточных культур – это микромодель специфической системы культуры. Именно здесь ярче всего проявляются различия в концептосферах. Так, молодые люди из индийской диаспоры, родившиеся и выросшие в Великобритании, считают единственно нормальным вступить в брак с теми, кого выберут им родители. В свою очередь потомки англо-саксов довольно часто вступали и вступают в брак с жителями Уэльса, Шотландии и Ирландии. Да и жители континентальной Европы традиционно считают их всех англичанами. Не представляет особых проблем и брак с прочими европейцами, хотя для англичан они всегда останутся “foreigners” (иностранцами). А вот брак с представителями иной концептосферы представляется проблематичным, так как требуют от одного из супругов отказа от привычного ему или ей семейного уклада. Поэтому особенного внимания заслуживает тот факт, что в стране постепенно увеличивается количество смешанных браков.
Хорошим примером для иллюстрации всех этих тенденций является роман Ника Хорнби “About a Boy” (“Мой мальчик”), по которому в 2002 году был снят фильм. Роман, изданный в 1998 году, сразу стал бестселлером, а фильм был выдвинут на премию “Золотой глобус” и признан лучшим фильмом года. В романе речь идет о двух мальчиках, одному из которых уже 38 лет, а другому еще 12. Уилл Фриман – сибаритствующий одиночка, не обремененный ни работой, ни заботами. У него есть все: стабильный доход, позволяющий ему не работать, дом, великолепная машина, самые современные gadgets, он не переживает по пустякам, с легкостью переходит от одной женщины к другой, наслаждается жизнью, пока не встречает Маркуса – мальчика из неполной семьи, который изменяет всю его жизнь. В романе и в фильме мы сталкиваемся и с традиционной семьей (отец, мать и двое детей), и с одиночкой Уиллом, и с разведенными родителями, и с неполными семьями, и с ребенком от смешанного брака. Роман и фильм пользуются огромной популярностью не только потому, что с юмором написаны талантливым автором, но и потому, что отражают реальные проблемы семьи в современном британском обществе.
Социальные и лингвистические изменения, связанные с концептом “семья”, необходимо учитывать при профессиональной языковой подготовке специалистов, чьи интересы лежат в сфере международных отношений.